Утро было замечательное. Его не испортило даже отсутствие Стива на своем месте - Баки услышал его голос со двора. Он немедленно подорвался, спешно натянул одежду, чтобы успеть сгонять в душевые до завтрака - побриться, расчесать всклокоченные со сна волосы (не ложитесь спать с мокрой головой, не надо) и к столовой успел даже раньше Стива.
Солдаты увлеченно скребли ложками котелки, переговариваясь друг с другом, и негромкой фразы Роджерса не услышал никто, кроме Баки.
- Зола - больной на голову ублюдок, - кивнул Джеймс, ковыряя концом погнутой ложки нечто, притворяющееся рагу в его котелке, - Но он был близок к Шмидту и наверняка сможет рассказать много полезного о планах этого лысого красного страхоебища, - он аж передернулся весь, вспоминая страшное лицо Красного Черепа, - Да, коротышку надо взять живым. Конечно, я предпочел бы его расстрелять, но это мы всегда успеем. Куда, говоришь, ехать, Кэп? - легонько толкнулся плечом в плечо, бросая быстрый и веселый взгляд из-под ресниц.
Все-таки был чудесный день. И все было как-то по-другому. Иначе. Лучше. Летать бы... Баки и летал почти что, командуя сборами, пока Капитан с Филлипсом обсуждали план взятия злобного коротышки.
- Ты с ума сошел, Кертис, на этом ошметке веревки можешь повеситься вон за тем сараем, я тебе английским языком сказал - МНОГО веревки, понимаешь, много, так много, что дохуя! Не жлобись, я знаю, что у тебя есть. Ты что собрался, этой веревкой примотать всех фрицев к одному баобабу? Вот я тебе скажу, нет здесь баобабов, здесь гребаная Австрия и гребаные альпы! Сечешь?Давай, триста метров хорошей веревки. А еще три палатки, пуховые спальники, шесть штук, один котелок на пять литров и один на три...
Завхоз части, глядя на перевозбужденного будущей миссией сержанта, спорить не стал.

Горы ему нравились. Вообще-то думал, что терпеть не может этот пейзаж, белый, холодный... но сегодня все выглядело здорово. Захватывающе.
Открывшийся пейзаж, кажется, заставил и остальных коммандос восхищенно замереть перед величественной грядой скал.
- Флюгцойг нихьт, - буркнул Баки, встряхнув головой и вырываясь из восторженного оцепенения, - Попистоффалли. До высоты надо добраться дотемна.

- ...а он, значит, мне и говорит - машину не дам, А ты... а как хочешь, хочешь - иди до города за лекарствами пешком, - Эту историю все коммандос уже слышали, некоторые не по одному разу, а Тим даже участвовал, - Ну я и пошел. Полсотни миль, бешеной собаке не крюк, а прогулка огородами...
По кругу прошелся смешок, следом - кружка с горячим имбирным чаем. С сахаром. Роскошь вообще.
Дум-Дум придержал Баки за плечо, перенимая инициативу рассказа:
- Через час до того придурка дошло, что Баки на месте нет, обрадовался так, что чуть не обосрался, давай, значит, вопить - сержант в самоволку ушел, судить его, военное время...
- ...а тут я еду себе по дороге, и оп! Едет наш капрал, Хоффман, толковый мужик, так он меня с ветерком до города и домчал.
- Куда ты лезешь поперед батька в пекло? Я должен был рассказать про то, как он ябедничать майору побежал!
- В прошлый раз ты вообще этого не рассказывал, - заметил Монтгомери.
- Зато в позапрошлый - было! - вступился за Тима Гейб.
Баки покачал головой, махнул рукой и повернулся к Стиву.
- Короче, меня прикрыл капрал, я притащил в госпиталь пол-чемодана морфина и недостающие перевязочные материалы, - тихо поведал он ему, пока остальные спорили над правильным способом рассказа этой занимательной истории, - потом приперся к капитану с отчетом "так точно, поручение выполнил, за лекарствами сходил", тот решил, что я ебнулся, сгонял в госпиталь, чтобы меня положили отдохнуть - ибо ну где это видано за три часа туда-обратно до города пешком сходить, но... я ж еще до того, как с отчетом прийти, в госпиталь завернул и все рассказал. Короче, отдохнуть положили капитана. С тех пор он никого не доставал, а нас потом перевели, меня повысили, а потом... а потом уже другая история. Расскажу как-нибудь в следующий раз. А пока, - Баки хлопнул себя ладонями по коленям, обводя взглядом коммандос, - Пора спать. Жак, ты первый на вахте, потом Тим, Джим, Монтгомери, Гейб, Кэп, моя собачья, - напомнил он на всякий случай привычную всем очередность дежурств, - Подъем в девять. Поезд пройдет около часу дня. До того времени всем пожрать и просраться. Что не ясно? Все ясно. Спокойной ночи, парни.

- Мне здесь нравится. В Альпах. Красиво. - поделился Баки с другом, после того, как застегнул изнутри палатку и в неровном свете горелки стянул ботинки и куртку. Холодно, вообще-то, было адски, изо рта вырывался пар, но все они давно уже усвоили, что верхнюю одежду лучше снимать и прикрывать ею прорехи в палатке, а спальники-одеяла связывать два в один и спать на одном, а вторым укрываться сверху - так выходило гораздо теплее, чем заворачиваться в кокон.
- Когда закончится война, я б сюда съездил. Когда-нибудь. Может быть, - зевая и ежась от холода он полез под одеяло, устроил под головой полупустой рюкзак, а сбоку - винтовку, - Океана не хватает. Без него и лето не лето. Вернемся - обязательно пойдем на пляж. Да? - опершись на локти позади себя, Баки наблюдал за тем, как готовится ко сну Капитан.
Стив устало вздохнул и, опустившись на спальник, посмотрел на друга:
- На пляж... да, - кивнул он, задумчиво посмотрев куда-то через плечо Баки. - И в этот раз можно будет не опасаться, что меня снесет в океан волной, - Стив тихо рассмеялся, укладываясь. - Скорей бы уже вернуться домой. Тебя там многие ждут.
Баки немедленно подбился под бок Стива, обнял.
- Тебя вся страна ждет, герой, - улыбнулся он, заглядывая в его глаза, - и Ребекка, кажется, теперь тоже, - он подмигнул ему.
"Скорей бы вернуться домой"... "Сейчас - на другом конце планеты - да. Но когда мы вернемся домой, мы пересмотрим это решение".
В какую-то долю секунды лицо сержанта утратило все радостное выражение, он перекатился на спину, хмурясь в темноту полога палатки. Молчал и кусал губы, думая о чем-то своем, явно не совсем веселом.
- Знаешь... А если так подумать. То я не хочу возвращаться. - тихо заметил Баки.
Возвращаться к старой жизни, чтобы "пересмотреть" решение - а почему-то казалось, что вряд ли оно будет... вряд ли обрадует.
Стив повернул голову и пристально посмотрел на него. От этого взгляда хотелось выть.
- Почему? - развернувшись, он оперся на локоть и, нависнув над Барнсом, теперь терпеливо ожидал ответа. - И как же родные?
Баки прикрыл глаза, мотнул головой, вытягивая улыбку, усталую и вымученную. Хватит по мозгам другу ездить. Ну его. Задание завтра. Какие к черту истерики.
- Забей, Кэп. Так. Музыкой навеяло, - он притянул его за шею к себе и позаботился о том, чтобы в следующих пару минут тому было не до глупых вопросов, ответ на которые совершенно очевиден.
- Ну, тогда... - Стив оторвался от его губ и вновь прижался к ним, пока не потребовалось снова набрать воздуха в легкие. - давай не будем возвращаться, - его ладонь покоилась на животе Баки, а голубые глаза без тени сомнения смотрели на него. - Поедем... в Ирландию, например. Или куда-нибудь южнее. После этой зимы я на снег еще не скоро захочу смотреть снова.
Смены настроения - как на русских горках. То вверх, то вниз, то снова вверх.
Он заулыбался, как будто... Как будто живого единорога увидел. Рвано выдохнул, не скрывая облегчения, обнял, упираясь подбородком в чужое широкое плечо.
- Куда угодно, - пробормотал он, припечатав короткий поцелуй в солоноватую от пота шею, - куда угодно.
Стив обнял его, прижав к себе.
- У нас еще достаточно времени, чтобы принять решение. Но если ты хочешь остаться, то я тоже останусь. Захочешь вернуться - я вернусь с тобой, - Роджерс опустил голову и поцеловал его куда-то в плечо. - Филлипс сказал, что мы уже на финишной прямой. Скорее всего, для нас эта война закончится совсем скоро.
- Хорошо бы, - хмыкнул Баки, прикрывая на миг глаза. Когда раскрыл их снова, взгляд был другим  - веселый, шальной. Он толкнул друга раскрытой ладонью в грудь, вынуждая перевернуться, навис над ним уже сам, улыбаясь чуть хищной улыбкой, - Меня вдруг до смерти достали эти некомфортабельные условия и наличие любопытных рыл рядом. Я, конечно, их очень люблю и ценю, но... не так, - "как тебя" осталось не произнесенным, да и не нужно было. Он провел губами по губам Стива - только касаясь, легко, почти невесомо, прежде чем скользнуть ими по его шее, слегка закусывая кожу и тут же согревая ее дыханием, - Давно хотел это сделать, - поделился Баки и сомкнул губы на выемке между плечом и шеей, втягивая кажущуюяся сладкой кожу - до боли. - За сутки сойдет, - успокоил он Стива, проводя пальцами по свежему красноватому следу на его шее, - А пока пусть будет.
Роджерс напрягся и прошипел сквозь зубы от неожиданной боли, но, стоило Баки отстраниться, как он с облегчением выдохнул и уставился в потолок палатки.
- Ну... ладно, как скажешь. Жаль, ответный жест совершать не стану. На тебе и без меня уже много кто следы оставлял, - Стив аккуратно провел ладонью по щеке Баки. - Давай спать.
Это похоже на удар поддых.
Баки хватает ртом воздух, неверяще глядя на Стива. Что это было? Как ему в голову пришло такое сказать? Сейчас? Очень хочется встать и выйти.
Но Баки обещал себе, что будет делать все, чтобы удержать его рядом. Чтобы не напортачить опять. Это сложно, для этого надо наступить на гордость и не позволить себе ответить резко, вымещая в ответе всю боль, вызванную правдивыми отчасти словами. Да, приключений за Баки водилось достаточно - но сейчас из уст Стива это звучало уж очень неприятно. "Клейма на тебе ставить негде". С тем же успехом он мог назвать его гулящей женщиной, пригретой из сострадания.
Он уперся лбов в плечо Стива, выдохнул тяжело.
- Стив, - глухо произнес Баки, подняв голову и упрямо глядя в глаза своего капитана, - Это в прошлом. Но если ты собрался упрекать меня моим прошлым каждый раз... лучше пристрели сразу. Милосерднее выйдет. Вот правда.
Он все же отстранился, роняя голову на переплетенные предплечья.
Стив лежал неподвижно, словно испытывая нервы Баки на прочность.
- Извини, - он вздохнул и повернулся на бок, обнимая Джеймса и укладывая голову ему на спину. - Я не должен был так говорить. Но мне по-прежнему сложно поверить в реальность происходящего. Меня это не пугает, - приподнявшись, Роджерс чуть сжал пальцы на его боку. - Просто все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Понимаешь?
"Забей, Стив. Ты не должен был так говорить, но сказал - то, что думал на самом деле. За что тут извиняться?..". Нервы, измотанные долбанными русскими горками, отказывались снова позволить настроению взлететь до небес от "все слишком хорошо, чтобы быть правдой". Да и разве сам он не говорил ли многим девушкам "ты слишком хороша для меня", когда не хотел продолжать встречи, но и ранить не особо хотел?
Он резко развернулся, на бок, лицом к Стиву.
- Не понимаю, почему, если все так хорошо, нельзя просто расслабиться и радоваться тому, что есть. Ведь этого может не стать. В любой момент. Даже в следующий. Бам! Обстрел с воздуха. Бомба. Все. Война, Стив. Зачем еще и друг друга ранить?.. - Джеймс поджал губы и покачал головой, - Так что нет, Стив. Не понимаю.
- Потому что этого и боюсь, - Роджерс напряженно смотрел на Баки, не отрывая взгляда от его глаз. - Боюсь, что впервые в жизни позволю себе чувствовать больше, чем обычно, а потом... а потом ничего. Я не умею жить одни днем, Баки. А завтрашнего я не вижу.
Отведя взгляд, он потер пальцами глаза и тяжело вздохнул.
- И, с одной стороны, я понимаю, что для всего этого сейчас не время. А с другой - это то самое время. То самое.
Стив сел, опустив ладонь себе на лоб, потом провел пальцами по волосам.
- Может быть, завтра война закончится. Та война, в которой мы должны участвовать. Если я не могу сейчас пообещать тебе расслабиться и наслаждаться моментом, то, может быть, и правда стоит все отложить. До того момента, когда не придется оглядываться на войну. Может быть, хотя бы так я смогу тебя не расстраивать и не делать тебе больно.
Баки нахмурился. Что-то в голове не складывалось "Боюсь что все закончится потому что война" с "отложить все чтобы тебя не расстраивать и не делать тебе больно" и с "много кто на тебе следы ставил" не складывалось в единую логическую цепочку, хоть убей.
Он тоже сел, скрещивая ноги по-турецки, упер локоть левой руки в колено и подпер ладонью голову, глядя на друга со странной смесью эмоций на лице.
- Стив, - тихо и как-то вкрадчиво начал Баки, - Тебе не кажется, что мы какой-то херней сейчас страдаем? Давай попробуем... чуть проще на вещи смотреть, а? Мы с тобой друзья. Даже больше чем. Ты мне нравишься, ты мне дорог. Я тебе тоже нравлюсь, это я уже оценил, - он явил ему беззлобную усмешку, на долю секунды опустив взгляд ниже пояса и тут же его вскинув, - Завтра у нас задание. Через пять часов нам вставать на вахту. Если мы, после всех лет дружбы, решим, что самое время сделать мозготрах и рефлексию ежевечерней традицией - давай мы решим это завтра или послезавтра, м? А пока - иди сюда, - Баки раскинул руки навстречу Стиву, - Я тебя обнимать буду.
Развернувшись, Стив навалился на Баки, прижимая его к земле весом своего тела. Пробежавшись взглядом покрасневших глаз по лицу Джеймса, Роджерс прикрыл веки и поцеловал его губы, подаваясь еще ближе и целуя его теперь уже более откровенно.
- Оценил, говоришь, - фыркнул он, отрываясь ненадолго от поцелуя. - Друзья, говоришь, - на лице расплылась странная усмешка, по которой было сложно что-либо понять.
Нависнув над Джеймсом, Стив резким движением вытащил из-за его пояса рубашку на одном боку и скользнул ладонью под нее, после чего уткнулся носом в шею Баки и взволнованно выдохнул.
- Пардон, - тихо рассмеялся он наконец. - Теперь можешь обнимать.
  - Есть, мой капитан, - чуть хрипло засмеялся Баки, тут же повторяя номер с вытащенной из штанов рубашкой и запуская обе ладони под одежду. Его собственные руки, в отличие от стивовых, были прохладными. Не май месяц все-таки.
Они напоминали  подростков. Лет по четырнадцать-пятнадцать, первая любовь, лето, романтика, сбегать из-под родительского присмотра, целоваться до утра на лавочке, и от каждого нового - ах! можно коснуться коленки! Ах! расстегнуты пуговицы на рубашке почти до середины груди! - голова кругом, но все медленно и осторожно.
...только им по двадцать с гаком, вокруг зима, война, и суровые солдаты. А Баки касается голой кожи на чужой пояснице и обмирает от переизбытка эмоций - чистых, как, черт побери, в четырнадцать лет.
Воздух в палатке нагревается гораздо быстрее, чем от горелки, холодная земля не смущает, и становится достаточно жарко для того, чтобы идея снять рубашку не казалась странной. Баки едва успевает прикусить губу, чтобы заглушить стон, и слабая боль возвращает с небес на землю. Вокруг по-прежнему зима, война и суровые солдаты, храпящие на расстоянии жалких пару метров.
Баки разорвал очередной поцелуй, судорожно выдохнул, ощущая, как стучит сердце аж в висках, тихо засмеялся на ухо Стиву.
- Знаешь, как размножаются ежики? Меееедленно и осторожно, - все еще смеясь, сказал он. Сейчас это почему-то казалось ужасно смешным и очень актуальным.
Плечи Роджерса задрожали от беззвучного смеха, и он, подавшись чуть вперед, уткнулся лицом в плечо Барнса. Но через полминуты Стив поднял на него взгляд, задумчиво нахмурив брови в каком-то замешательстве.
- Эээ... - протянул Роджерс, явно не находя в своем словарном запасе нужных слов. - Ты ведь не про то, о чем я подумал? То есть... ну...
Стив замялся и почесал затылок, пытаясь подобрать слова, чтобы уточнить, не было ли сказанное Джеймсом метафорой.
- Я мысли читать пока не научился, - все еще посмеиваясь, ответил Баки. Взъерошил волосы друга, с теплотой и улыбкой во взгляде рассматривая его лицо. Смущенное, нет? Или казалось? - А о чем ты подумал?
- Т-так, - с запинкой проговорил Стив и потряс головой. - Неважно, проехали, - чуть покраснев и как-то виновато улыбнувшись, он улегся на спину и посмотрел на Баки. - У нас есть еще несколько часов на сон. Может быть, стоит все-таки попробовать заснуть?
- Ох ты ж... - на каком-то нежданном приступе нежности, он обнял друга крепко и коротко поцеловал в висок, - Давай спать, чудо.  - Баки устроился рядом на боку, закинул руку на талию Стива, лицом утыкаясь в его плечо. Одеяло натянул почти по самую макушку, позаботившись, однако, чтобы и Стив был укрыт со всех сторон.
- Спокойной ночи, - пробормотал он, - Индия. Поедем в Индию. Там слоны-ы, - последнее слово потонуло в зевке, - И тепло. Да.

- Ты решил мне отомстить за все те русские горки, - сухо сглотнул Баки, глядя на натянутую над ущельем веревку. В плане это выглядело не так страшно, как на самом деле. Но Стив собирался преодолеть это расстояние, а значит и ему под силу.
- Осторожнее, Барнс, - Дум-Дум защелкнул карабин на веревке.
- Пф, не паникуй, старина, - сверкнул улыбкой Баки, крепко хватаясь за рукояти приспособления для спуска, - Что со мной может случиться?..

Отредактировано Bucky Barnes (06.08.2014 14:09:14)

"Дорогая Ребекка!
Прости, что пишу так редко и так мало.
Я жив, цел, здоров. Нас ведет Капитан Америка и наш небольшой отряд считается неубиваемым. Мы выходим из сложнейших миссий без царапины, это зовут чудом, но секрет в подробном планировании операций, слаженной работе группы и, конечно, бесстрашии нашего лидера, которым он заражает всех нас.
Что касается военного быта, то ты была бы удивлена, увидев, как мы проводим досуг. Здесь есть место даже танцам. Конечно, таких оркестров, как в Нью Йорке, здесь нет, но один раз к нам приезжал сам Глен Миллер. Говорят, это было здорово. Жаль, тогда я был на задании, и не застал этого выступления, но музыкант из его оркестра пообещал мне, что после нашей победы они приедут в Нью Йорк и выступят в Центральном парке. Скорей бы.
Фашисты отступают, мы уже в Австрии, гоним их к Берлину. Говорят, скоро война закончится.
Ты спрашивала о том, что я делаю на войне. Могу сказать лишь, что я хорошо освоил снайперскую винтовку и что без дела долго не сижу. Что касается подробного описания операций, тут ты сама все должна понимать: я не могу рассказать тебе о наших заданиях, пока война не закончится, а то и дольше. На самом деле я безумно рад, что война не коснулась восточного побережья. Здесь, в Европе, хватает женщин и детей, искалеченных войной. Стоит увидеть их, чтобы малодушно поблагодарить судьбу за то, что с твоими близкими все в порядке. Как я уже говорил, война - не самое приятное зрелище. Здесь, знаешь, все будто усиливается, переплетается. Величайший героизм - и величайшая низость. Легендарные подвиги и самые ужасные из предательств. Все ярче. Ненависть - красная, жгучая, до кровавой пелены перед глазами. И любовь... знаешь, все чувства обостряются, и если хорошо, то взлететь можно, если б винтовка не тянула, а если больно, то как ножом по живому. Впрочем, это все лирика. Одно можно сказать без лирики и наверняка - нигде так остро не чувствуешь жизнь и смерть, как на фронте. К этому, кажется, невозможно привыкнуть, но привыкаешь.
Я повстречал многих хороших ребят из других стран. Британцы в большинстве своем не такие чопорные, как те, что приезжают в Нью Йорк, а русские... о, русские самые настоящие психи, но веселиться умеют. Правда, как у них получается совмещать веселье с горем - я не знаю. Мы обменялись адресами и, может быть, первые письма от новых друзей мне придут еще до того, как я вернусь в Америку. Все же, ни британцам, ни русским, ни французам, не надо пересекать чертов океан. Я пишу чертов океан, но знала бы ты, как я по нему скучаю! Все эти моря - это не то. Это просто большие озера. Вот океан - настоящая мощь, первобытная стихия. Первым делом, как вернемся, пойдем на пляж. Мне иногда даже снится, что я иду к океану. Иду, иду, через какие-то песчаные холмы, слышу запах водорослей, песка, соленой воды, слышу шум волн, но холмы не заканчиваются и я не могу выйти к океану. Вот такое снится. А военные действия - нет, почти нет. Я этому на самом деле очень рад, знаешь.
Ты просила рассказать о том, как было в плену. К счастью, я почти ничего не помню. Нас было четыреста человек в огромном ангаре, держали в клетках. Солнечного света там не было, так что не могу даже точно сказать, сколько дней это длилось. Нас вытащил Стив. Если ты спросишь меня, сильно ли он изменился, став Капитаном Америкой, я отвечу тебе - самую малость. Для меня, во всяком случае. А что до остальных, то я не думаю, что кто-либо знал его достаточно хорошо, чтобы иметь возможность сравнивать Стива Роджерса до сыворотки и после неё. Большие ожидания и большая ответственность заставили его вести себя несколько иначе, чем раньше, однако я более, чем уверен, случись это без сыворотки, эффект был бы тем же. Но одно дело упрямо идти вперед, когда тебя не принимают всерьез, и совсем другое - когда на тебя разве что не молятся. Первое, правда, гораздо сложнее. Это странно и непривычно... даже нет, не так. Это раздражает, когда понимаешь, что за супер-солдатом люди не видят того, настоящего, что делает его героем. Всегда делало. Но теперь парни заглядывают ему в рот, девушки виснут гроздьями, а я ревную, как сумасшедший. Это недостойно звания лучшего друга Капитана Америки, но я ничего не могу с собой поделать. Это как наваждение какое-то. Он и раньше занимал дочерта моих мыслей, но сейчас, на войне, это превратилось в одержимость. Ну, да, все во стократ острее, больнее. Не узнаю сам себя. Я будто бы смотрю на мир через призму Стива Роджерса, и от этого никуда не деться, хотя я пытался, видит Б-г. Есть что-то, что не подконтрольно нам самим. Вроде бы думаешь - ну зачем, ну почему, это же бред какой-то, неправильно, не нужно, хуже только будет, но черта с два, ты не выбираешь - сердце само решает, когда и сколько ему стучать, с какой скоростью, а тебе только и остается, что подчиниться этому выбору. Мне казалось, то, что я сделал - это просто способ оставить вещи неизменными. Ну, там где есть я и Стив - и есть окружающий мир, разные полюса. Я себя обманывал. Это только повод, но не причина. А причины я и сам понять до конца не могу. Есть. И все тут. И пусть меня расстреляют, но я не хочу, чтобы это исчезало. Никогда.
Прости, дорогая Ребекка, я не отправлю это письмо, как и десятки писем до этого".